Вслушайся в лес. Он жизнь. Ты часть него. Дыши.
Пишет Гость:
20.11.2010 в 10:42
840 слов
Простите, Остапа понесло. И, кажется, совсем не в ту сторону.
Кто-то сидит на ступеньках, согнувшись в три погибели, и мерно раскачивается вперёд-назад. Будто упадёт сейчас. В коридоре – полумрак; свечи, кажется, сегодня горят не так ярко, как обычно – Ровена права, замок всё чувствует – и Годрик сперва решает, что это кто-то из детей до сих пор не в постели. Подходит ближе – понимает, что ошибся.
И, кряхтя, присаживается рядом.
- Ты всё ещё здесь?
- Как видишь, - рассеянно отвечает Хельга. На него она не глядит – скорее, сквозь него. Её мысли далеко-далеко, и Годрик догадывается, с кем они.
- Иди спать, Хельга. Он не вернётся.
Она мотает головой:
- Я подожду ещё немного.
- Он не вернётся, Хельга, - повторяет Гриффиндор. В голосе – сталь, а в сердце – боязнь задеть, расстроить ещё пуще. Хельге сейчас тяжелее, чем Ровене и ему. И, наверное, тяжелее, чем Хогвартсу – хотя это ещё как посмотреть. – Салазар сделал свой выбор. Его не устраивает путь, который избрали мы – он решил прокладывать свой.
«Скатертью ему дорога», хочется добавить, но лучше сдержаться.
- Я не верю, что он так легко порвёт со школой, - тихо говорит Хельга. – И потом... – голос её дрожит, - мы ведь все когда-то были... друзьями.
«Она всё ещё его любит», с удивлением думает Годрик. Могущественная волшебница, взрослая женщина, сидящая рядом с ним, кажется ему сейчас более беззащитной и слабой, чем самые младшие из учеников. Но воли слезам она не даст ни за что. Не позволит себе. Хотя, казалось бы, кого стесняться – рядом только он и Хогвартс, а Хогвартс всё понимает. И печалится – вместе с ними.
- Я не представляю, что теперь будет с Хогвартсом, - продолжает Хельга. – Нам ведь надо будет ещё как-то объяснить ученикам, что Салазар нас оставил. И я не знаю, что скажут они, когда узнают, почему. Не начнётся ли среди них вражда, не станут ли одни винить в том, что случилось, других...
- Однажды Салазар непременно вернётся, - раздаётся за спиной спокойный, холодный голос. Ровена спускается по лестнице в длинном тёмном платье, делающем её похожей на магглу-монахиню. – Как бы он ни хотел навеки вычеркнуть Хогвартс – и нас – из своей жизни.
- Испугается, что мы не справимся без него? – хмурится Годрик.
Хельга прячет глаза.
- Нет. Просто вернётся. Когда-нибудь. Только уже под другим именем, с другими грехами и другими помыслами. Как и я, и ты. И ты, Хельга, тоже, - отвечает Ровена. Её взгляд устремлён куда-то во тьму неведомого, и выглядит она сейчас более похожей на пифию, одержимую духами, чем на колдунью. – Может, через три тысячи лет, может, раньше. Мы не сможем оставить это место. Мы нужны здесь – все.
- Все, - повторяет Хельга, и Годрику слышится в её голосе несмелая надежда.
***
- Ты вернулся.
Вместе со словами у неё изо рта вырывается еле видимый пар – в коридорах немногим теплее, чем на улице. Восстановить проломленные стены и разрушенные лестницы оказалось не так уж сложно. Но почему-то в замке теперь гораздо холоднее, чем прошлой зимой, несмотря на то, что во всех каминах пылает огонь. И непонятно, как это исправить.
А зима только началась.
- Куда я денусь, - равнодушно бросает Теодор. Привычным движением отряхивает с мантии снег, снимает толстые рукавицы грубой вязки – такие больше подошли бы Хагриду. Сьюзан переминается с ноги на ногу; ей не хочется говорить, насколько она на самом деле этому рада.
- А ты думала, я уже уволился? Не проработав и полугода?
- Кто тебя знает? Отсюда все увольняются. Слагхорн же ушёл. И Граббли-Дерг. И мадам Пинс. Все увольняются
Кажется, это прозвучало чересчур нервно.
- Зачем ты здесь, Нотт? - ей почему-то очень важно знать ответ на этот вопрос.
Теодор раздражённо вздыхает.
- Я работаю здесь, Боунс. Как и ты, между прочим.
- Ты мог бы подыскать себе и другое место. Никогда не замечала в тебе особой любви к детям, - выпаливает Сьюзен и прикусывает язык. Как там говорят слизеринцы наподобие того же Нотта, «Хаффлпафф – это диагноз»? – Ну... да. Но зельевар ты отличный, конечно.
- Другое место? – последней фразы он будто бы и не слышит. - Для сына Пожирателя Смерти? Боунс, ты вдобавок ко всему ещё и идеалистка.
Ко входу в Большой зал они идут неспешно. Сьюзен теребит рукав мантии, Нотт скучающе поглядывает по сторонам. Проплывающий мимо Толстый Монах отвешивает им учтивый поклон:
- Мисс Боунс, профессор Нотт! Добрый вечер. Ужин уже начался, поторопитесь.
Сьюзен, улыбаясь, провожает призрака взглядом.
- Да, я идеалистка, - весело соглашается она. – Знаешь, Нотт, я люблю эту школу, и я не хочу бросать её сейчас, в послевоенной разрухе...
«Я пришла сюда, чтобы вытащить её из этого болота. И ты тоже. Только ты никогда в этом не признаешься.
Я вернулась сюда, чтобы вытащить Хогвартс из этого поганого болота».
Нотт усмехается:
- Приятно иметь дело с благородными людьми.
В Большом зале тёмно-синий, почти чёрный потолок усыпан пронзительно-яркими зимними звёздами. Ученики, завидев библиотекаря и преподавателя зельеварения, отрываются от еды, здороваются – кто робко, кто весело, кто нехотя. За столом преподавателей, по левую руку от директора Макгонагалл, Сьюзен видит Невилла и Луну. И едва сдерживается, чтоб не помахать им рукой в знак приветствия – вот странно, виделись же не более получаса назад...
Сюда радостно возвращаться. Неважно, сколько лет спустя. Радостно – всем и каждому.
Но тем, кто, к собственному счастью, обречён возвращаться сюда вечно – радостно вдвойне.
URL комментарияПростите, Остапа понесло. И, кажется, совсем не в ту сторону.
Кто-то сидит на ступеньках, согнувшись в три погибели, и мерно раскачивается вперёд-назад. Будто упадёт сейчас. В коридоре – полумрак; свечи, кажется, сегодня горят не так ярко, как обычно – Ровена права, замок всё чувствует – и Годрик сперва решает, что это кто-то из детей до сих пор не в постели. Подходит ближе – понимает, что ошибся.
И, кряхтя, присаживается рядом.
- Ты всё ещё здесь?
- Как видишь, - рассеянно отвечает Хельга. На него она не глядит – скорее, сквозь него. Её мысли далеко-далеко, и Годрик догадывается, с кем они.
- Иди спать, Хельга. Он не вернётся.
Она мотает головой:
- Я подожду ещё немного.
- Он не вернётся, Хельга, - повторяет Гриффиндор. В голосе – сталь, а в сердце – боязнь задеть, расстроить ещё пуще. Хельге сейчас тяжелее, чем Ровене и ему. И, наверное, тяжелее, чем Хогвартсу – хотя это ещё как посмотреть. – Салазар сделал свой выбор. Его не устраивает путь, который избрали мы – он решил прокладывать свой.
«Скатертью ему дорога», хочется добавить, но лучше сдержаться.
- Я не верю, что он так легко порвёт со школой, - тихо говорит Хельга. – И потом... – голос её дрожит, - мы ведь все когда-то были... друзьями.
«Она всё ещё его любит», с удивлением думает Годрик. Могущественная волшебница, взрослая женщина, сидящая рядом с ним, кажется ему сейчас более беззащитной и слабой, чем самые младшие из учеников. Но воли слезам она не даст ни за что. Не позволит себе. Хотя, казалось бы, кого стесняться – рядом только он и Хогвартс, а Хогвартс всё понимает. И печалится – вместе с ними.
- Я не представляю, что теперь будет с Хогвартсом, - продолжает Хельга. – Нам ведь надо будет ещё как-то объяснить ученикам, что Салазар нас оставил. И я не знаю, что скажут они, когда узнают, почему. Не начнётся ли среди них вражда, не станут ли одни винить в том, что случилось, других...
- Однажды Салазар непременно вернётся, - раздаётся за спиной спокойный, холодный голос. Ровена спускается по лестнице в длинном тёмном платье, делающем её похожей на магглу-монахиню. – Как бы он ни хотел навеки вычеркнуть Хогвартс – и нас – из своей жизни.
- Испугается, что мы не справимся без него? – хмурится Годрик.
Хельга прячет глаза.
- Нет. Просто вернётся. Когда-нибудь. Только уже под другим именем, с другими грехами и другими помыслами. Как и я, и ты. И ты, Хельга, тоже, - отвечает Ровена. Её взгляд устремлён куда-то во тьму неведомого, и выглядит она сейчас более похожей на пифию, одержимую духами, чем на колдунью. – Может, через три тысячи лет, может, раньше. Мы не сможем оставить это место. Мы нужны здесь – все.
- Все, - повторяет Хельга, и Годрику слышится в её голосе несмелая надежда.
***
- Ты вернулся.
Вместе со словами у неё изо рта вырывается еле видимый пар – в коридорах немногим теплее, чем на улице. Восстановить проломленные стены и разрушенные лестницы оказалось не так уж сложно. Но почему-то в замке теперь гораздо холоднее, чем прошлой зимой, несмотря на то, что во всех каминах пылает огонь. И непонятно, как это исправить.
А зима только началась.
- Куда я денусь, - равнодушно бросает Теодор. Привычным движением отряхивает с мантии снег, снимает толстые рукавицы грубой вязки – такие больше подошли бы Хагриду. Сьюзан переминается с ноги на ногу; ей не хочется говорить, насколько она на самом деле этому рада.
- А ты думала, я уже уволился? Не проработав и полугода?
- Кто тебя знает? Отсюда все увольняются. Слагхорн же ушёл. И Граббли-Дерг. И мадам Пинс. Все увольняются
Кажется, это прозвучало чересчур нервно.
- Зачем ты здесь, Нотт? - ей почему-то очень важно знать ответ на этот вопрос.
Теодор раздражённо вздыхает.
- Я работаю здесь, Боунс. Как и ты, между прочим.
- Ты мог бы подыскать себе и другое место. Никогда не замечала в тебе особой любви к детям, - выпаливает Сьюзен и прикусывает язык. Как там говорят слизеринцы наподобие того же Нотта, «Хаффлпафф – это диагноз»? – Ну... да. Но зельевар ты отличный, конечно.
- Другое место? – последней фразы он будто бы и не слышит. - Для сына Пожирателя Смерти? Боунс, ты вдобавок ко всему ещё и идеалистка.
Ко входу в Большой зал они идут неспешно. Сьюзен теребит рукав мантии, Нотт скучающе поглядывает по сторонам. Проплывающий мимо Толстый Монах отвешивает им учтивый поклон:
- Мисс Боунс, профессор Нотт! Добрый вечер. Ужин уже начался, поторопитесь.
Сьюзен, улыбаясь, провожает призрака взглядом.
- Да, я идеалистка, - весело соглашается она. – Знаешь, Нотт, я люблю эту школу, и я не хочу бросать её сейчас, в послевоенной разрухе...
«Я пришла сюда, чтобы вытащить её из этого болота. И ты тоже. Только ты никогда в этом не признаешься.
Я вернулась сюда, чтобы вытащить Хогвартс из этого поганого болота».
Нотт усмехается:
- Приятно иметь дело с благородными людьми.
В Большом зале тёмно-синий, почти чёрный потолок усыпан пронзительно-яркими зимними звёздами. Ученики, завидев библиотекаря и преподавателя зельеварения, отрываются от еды, здороваются – кто робко, кто весело, кто нехотя. За столом преподавателей, по левую руку от директора Макгонагалл, Сьюзен видит Невилла и Луну. И едва сдерживается, чтоб не помахать им рукой в знак приветствия – вот странно, виделись же не более получаса назад...
Сюда радостно возвращаться. Неважно, сколько лет спустя. Радостно – всем и каждому.
Но тем, кто, к собственному счастью, обречён возвращаться сюда вечно – радостно вдвойне.